Сергей Кириенко, который уже десять лет курирует российскую внутреннюю политику, вышел на качественно новый уровень в экспансии своего влияния. За последние несколько месяцев к его постоянно расширяющейся сфере ответственности впервые добавились вопросы внешней политики. Теперь первый замглавы президентской администрации и его команда занимаются политтехнологическими операциями в Молдове и Армении. А в Абхазии и Южной Осетии Кириенко выступает как представитель «большого брата и соседа» и неформальный начальник местного руководства.
Стиль работы Кириенко с постсоветскими странами заметно отличается от того, что был у его предшественников — Владислава Суркова и Дмитрия Козака. Те, выполняя роль спецпорученцев Владимира Путина, публично занимались в основном переговорами и старались особо не афишировать случаи прямого вмешательства во внутренние дела других стран. Теперь же такое вмешательство идет в открытую, превратившись в центральный элемент российской стратегии.
Новый контур для Кириенко
Команда Кириенко добивается создания в политическом блоке президентской администрации нового внешнеполитического управления или хотя бы департамента. Еще недавно это звучало абсурдно: долгие годы международные отношения и внутренняя политика были отделены в российской системе управления неприступной стеной. Но сейчас у Кириенко есть все шансы преодолеть это многолетнее разделение — за последние месяцы он уже получил отмашку на активную работу сразу в нескольких точках на карте.
Все началось достаточно скромно. Сначала Кириенко взялся обеспечить победу прокремлевского кандидата Бадры Гунбы на выборах в Абхазии, где до этого разразился политический кризис. Осенью 2024 года местные элиты и жители выступили против предложенного Россией инвестиционного соглашения, после чего лоббировавший его президент Аслан Бжания был отстранен от должности.
В Кремле Абхазию тогда курировал замглавы президентской администрации Дмитрий Козак, но Кириенко удалось добиться того, чтобы вопрос поручили ему под тем предлогом, что кризис был политическим, а российские политтехнологи имели опыт работы в Абхазии.
Кириенко лично приезжал в республику, раздавал социальные обещания и позировал перед камерами вместе с Гунбой. В штабе кандидата работала команда близкого к Кремлю политтехнолога Сергея Толмачева. Обеспечить победу Гунбы в первом туре не удалось, а после второго местная оппозиция заявила о массовых фальсификациях. Так или иначе, кремлевского кандидата все-таки объявили победителем, а Путин работу Кириенко принял. Он поздравил Бадру Гунбу с победой и даже лично встретился с ним.
Порученцы с личными связями
Успех в Абхазии позволил Кириенко расширить зону кураторства на Южную Осетию, Молдову, Армению, а также ряд стран Африки. Все это, за исключением африканского направления, ранее курировал Козак.
У Козака давно сложился имидж кризисного менеджера, которому Путин готов доверить особенно ответственные участки работы. Так было в 2000-х годах, когда Козак был полпредом президента в Южном округе с задачей «усмирить» кавказские регионы. Затем он отвечал за подготовку к Олимпиаде в Сочи в 2014-м, курировал аннексированные Крым и Севастополь, а в 2020 году, получив пост замглавы администрации, стал отвечать за постсоветское пространство и прежде всего Украину.
Эта зона ответственности перешла к Козаку от Владислава Суркова, который тоже особое внимание уделял работе с Украиной и самопровозглашенными «народными республиками» Донбасса. По мысли Суркова, эти регионы могли стать рычагом давления на Киев, если бы там согласились признать их автономиями. Впоследствии такая «федерализация» должна была помочь Москве привести к власти в Украине пророссийских политиков.
Сурков выстраивал взаимодействие с ДНР и ЛНР, а также с украинскими властями в специфичной манере. Несмотря на официальные полномочия, он делал ставку на непубличное кураторство сепаратистских структур и на тайные переговоры. Его персональные связи со многими представителями украинских элит, в том числе выходцами с юго-востока Украины, позволяли вести неформальный политический диалог. Однако сурковский проект по изменению госустройства Украины с помощью «особых» республик с пророссийским руководством потерпел фиаско.
Подход Козака был более публичным. Не скрываясь, он встречался с руководителями признанных и непризнанных государств в статусе личного порученца Путина с большим весом в российской системе власти. К моменту назначения в президентскую администрацию в 2020 году у чиновника уже были успехи на международном направлении. Например, в 2019 году в статусе спецпредставителя Кремля он смог сместить руководство Молдовы, лояльное олигарху Владимиру Плахотнюку, и способствовал созданию там коалиции прозападных и пророссийских сил.
При этом Козак считался куда более прагматичным чиновником, чем Сурков: неурегулированный конфликт на востоке Украины был для него «проблемой, мешающей Москве нормализовать отношения с Западом». За это Козак, вероятно, и пострадал, попав в опалу после начала полномасштабной войны. Куратором Донбасса стал Кириенко, а отношения с постсоветскими странами на фоне военных действий временно отошли для Кремля на второй план.
Стиль и риски
При всей разности подходов и Козак, и Сурков работали в первую очередь как внешние переговорщики, хотя и с опциями политтехнологического вмешательства. При них постсоветское пространство воспринималось в Кремле как все-таки внешнее, пусть и близкое географически и исторически. Любое политтехнологическое и информационное вмешательство во внутренние дела Кремль пытался скрывать, хотя и не всегда удачно.
Теперь же, с приходом Кириенко, вмешательство превращается из опции в основной инструмент работы. В пророссийской Абхазии Кириенко играл роль большого начальника и одновременно щедрого посланника «большого брата». В том же амплуа он пробовал выступать в дружественном Москве молдавском Приднестровье. Та же роль может пригодиться и в Южной Осетии.
В перечисленных случаях работа команды Кириенко строится относительно просто: прокремлевские элиты контролируют административный ресурс, а присутствие российских политтехнологов и консультантов не вызывает открытого сопротивления. При необходимости и сам Кириенко может найти в своем графике пару-тройку дней для ритуального посещения союзников.
Но такая тактика неприменима в Молдове и Армении, где руководство и значительная часть элит относятся к Москве скептически. При этом Кириенко в силу занятости в основной — внутриполитической — сфере не может заниматься постоянными тайными (как Сурков) или явными (как Козак) переговорами с представителями этих стран.
Решение, которое он предложил высшему руководству РФ, максимально простое: перестать стесняться вмешательства в дела государств на постсоветском пространстве. В команде Кириенко даже шутят о том, что «границы России нигде не заканчиваются», а значит, нигде не заканчиваются и границы влияния кремлевского политблока.
Пока команда Кириенко получила добро на работу в нескольких государствах, руководство которых конфликтует с Кремлем. Например, близкие к Кириенко источники вполне открыто рассуждают о кампаниях информационного влияния в Армении, которые они собираются проводить в пику действующему руководству страны.
Если Кириенко удастся продать начальству это вмешательство как эффективное, то ему могут поручить похожие кампании и в других, более крупных государствах. Тестирование таких возможностей уже началось: работающего с политблоком президентской администрации технолога Илью Гамбашидзе еще в 2024 году обвиняли в организации кампаний по дезинформации во Франции.
Сам Кириенко готов биться за включение новых стран в его зону ответственности, потому что это значительно расширяет его влияние внутри российского госаппарата. Прежде всего он получает дополнительное время в президентском графике, а личный доступ к Путину — это сейчас главная валюта в системе российской власти. Кроме того, статус куратора дает Кириенко возможность координировать действия официальных дипломатов и даже спецслужб или хотя бы пытаться это делать.
Риски для Кириенко тоже велики. Его команда привыкла работать в условиях полностью контролируемой политической системы России, где электоральные результаты формируются административными методами. В странах, где Кремль не обладает административным ресурсом, работать по такой схеме не получится. В по-настоящему кризисных и неуправляемых ситуациях технологи Кремля, давно отвыкшие от реальной конкуренции, проигрывают. Уже сейчас политблок открыто признает, что не сможет оказать значительное влияние на выборы в Армении.
Впрочем, первое время Кириенко и его команда будут иметь иммунитет: неудачи можно будет списывать на неумелую политику предшественников и «происки врагов». А за время притирки команды Кириенко к новому внешнему контуру первый замглавы президентской администрации может получить давно желаемое повышение, оставив все накопившиеся проблемы новому куратору.
Ссылка, которая откроется без VPN, — здесь.